Памяти Сергея Есенина
Анна Петровна Трифонова
Разноголосый, как обычно, день торговый,
Снег вдруг посыпал спорый — не унять.
Но бабушкам с поклажею тяжелой
Не привыкать на холоде стоять.
На рынок спозаранок на продажу
Выносят бедолаги все подряд.
«Нужда не тетка», – каждый нищий скажет.
Так издавна в народе говорят .
Здесь могут без придуманной надбавки
Отдать тебе, дружок, такую брошь,
Что даже в лучшей антикварной лавке
Ты днем с огнем подобной не найдешь.
Ты посмотри, чего здесь только нету!
Все при желании можно отыскать:
И медный самовар, и древнюю монету,
Часы с кукушечкой, иконку Божья Мать.
Не перечесть диковинок-сокровищ,
Старательно разложенных для всех,
— А это кто? Скажи-ка нам, товарищ.
Ну надо же! Сережки барельеф.
- А цену назови, — спросила антиквара.
Волнуясь, жду, дыханье затая…
И вдруг:
— Анют, бери задаром!
Который день он мучает меня.
– Ох и тяжел поэт твой – без вопроса.
Устал таскать. Поднять не подниму!
А главное, родная, нету спроса,
Не нужен твой Есенин никому.
Ну что ж, Сережа, недосуг, наверно,
Хоть иногда твой томик в руки взять,
И, оторвавшись от забот и скверны,
Стихи твои сынишке почитать.
Ты рассказал бы им о той лисице,
Которую охотник пристрелил.
Как ей потом пришлось к норе тащиться,
По снегу тонкой прошвой кровь пролив.
И как ей бластился в туманном дыме выстрел,
И как качалася в глазах лесная топь,
Как из кустов косматый ветер взбыстрил
И как рассыпал звонистую дробь.
Ты рассказал бы, как в ржаном закуте,
Там, где рогожки выстроились в ряд,
Однажды ощенила Жучка
Красивых семерых щенят.
Как злой хозяин семерых всех махом
Поклал в мешок подальше занести,
И как бежала по сугробам мать их,
Чтоб от беды детей своих спасти.
Уж свечерело.
Стали собираться
Домой бабульки. Встал и антиквар.
Сложил диковинки свои в большую сумку,
Туда же и Сережку затолкал.
Сновали старые и молодые лица.
Кипела жизнь, всяк топал в свой уют.
Ты шляпой никому не поклонился,
Ни в чьей душе ты не нашел приют.
Видно, «отговорила роща золотая
Березовым веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком».
А вот сегодня, мимо пробегая,
Я загрустила: барельефа нет.
На мой вопрос немой, опережая,
«Из-ба-вил-ся», – мне был ответ.
Он ликовал, избавившись от груза,
Эх, антиквар! Да дело ведь не в нем.
Но барельеф кому-то не обуза!
Святыня это, что украсит дом.
И тот, другой, купил вещицу эту,
Возможно, за последние гроши
Из-за большой любви и памяти к поэту,
И, видно, по велению души.
Так значит песенка твоя не спета!
И запоют в той роще соловьи.
И нашим душам наполняться светом
Нам будут помогать
с т и х и т в о и.
Автор публикации
